Юрий Панцырев. К 70-летию со дня рождения.

Родившийся в маленьком городе Камешкове, на древних просторах Владимиро-Суздальской земли, он словно генетически унаследовал ее удивительную энергию, щедрость, широту. Рано проявившиеся художественные способности привели Юрия Панцырева в художественную студию, а затем в Ивановское художественное училище. 

После службы в армии Юрий Панцырев поступает в Московский государственный художественный институт имени В.И. Сурикова, и неслучайно, думается (талантливого человека ведет судьба), его учителем становится выдающийся современный мастер Таир Теймурович Салахов. Он учил не подражанию своей манере, а умению мыслить, говорить на собственном, органичном живописном языке, свободно и непредвзято смотреть на натуру. 

В ранних работах Панцырева видна смелость и радость чистого цвета, строгая, почти жесткая композиционная выстроенность портретов, графичность и декоративность живописной фактуры. Кажется, он пробует самые разные изобразительные возможности и стили, обретая и оттачивая свой собственный. 

Другим судьбоносным событием в жизни молодого художника стала встреча с семьей Пластовых. Друг и однокурсник Николая Пластова – внука Аркадия Александровича, он вместе с С. Смирновым, Ю. Грищенко, А. Барановым, В. Питиримовым, другими студентами помогал готовить выставку А. Пластова в выставочном зале «Манеж» в 1976 году. В отборе работ и формировании экспозиции принимали участие Г.М. Коржев, С.А. и А.А. Тутуновы, Е.И. Зверьков, В.М. Сидоров, С.П. и А.П. Ткачёвы, И.А. Попов, Э.Г. Браговский, А.М. Грицай, И.В. Сорокин, В.В. Киселёв, М.П. Кончаловский – цвет московской живописи 1970-х годов. Для студентов эта совместная работа была бесценным опытом и редкой возможностью видеть огромное число работ великого мастера, общаться с выдающимися художниками. 

Николай Аркадьевич Пластов содействует распределению молодого художника после окончания института в Ульяновск и приглашает Ю. Панцырева жить в Прислониху. Пожалуй, только два человека до него пользовались таким доверием и любовью в этой, как правило, закрытой для посторонних глаз семье, – ученик и друг А.А. Пластова В.В. Киселев и Е.И. Зверьков, в молодые годы живший в Прислонихе по приглашению самого А.А. Пластова.

Николай Аркадьевич Пластов содействует распределению молодого художника после окончания института в Ульяновск и приглашает Ю. Панцырева жить в Прислониху. Пожалуй, только два человека до него пользовались таким доверием и любовью в этой, как правило, закрытой для посторонних глаз семье, – ученик и друг А.А. Пластова В.В. Киселев и Е.И. Зверьков, в молодые годы живший в Прислонихе по приглашению самого А.А. Пластова.

Живя в доме Пластовых, Панцырев фактически становится членом семьи, своей удивительной энергией, открытостью, постоянной погруженностью в дело снискав доверие и любовь. В деревне, где буквально каждый уголок портретно запечатлен в пластовских этюдах и картинах, Панцырев искал не тривиальные ходы сюжетов на темы сельской жизни (в 1980-е годы становившихся уже, скорее, неким опознавательным знаком мнимой традиционности, чем источником художественных открытий), а каким-то непостижимым образом проходил тот путь, которым когда-то шел Аркадий Пластов – изучение старых мастеров и работа с натуры. 

В 1920-е годы, оторванный от художественной среды, уединенно живущий в Прислонихе, Пластов копировал портреты Ф. Хальса, изучал композиции Тициана и Веронезе, Йорданса. Все сокровища пластовской библиотеки теперь были в руках молодого художника. Тициан, Веласкес, Энгр, импрессионисты становятся его учителями. Копии с работ О. Ренура и альбомы по искусству – Микеланджело, Веронезе, Веласкеса – украшают интерьер мастерской художника, цитируются в его работах. Знаковой в этом отношении стала работа «Андрей Половинкин у меня в мастерской», где помимо портрета мальчика, автор словно рассказывает о себе, о своих ориентирах в мире искусства, своих любимых художниках. Именно поэтому подросток на картине листает альбом репродукций Веласкеса – великого мастера портрета, в том числе и детского; на старом, породистом стуле сложены альбомы репродукций, среди которых Микеланджело и Мюнхенская пинакотека, а на мольбертах – копии автора с известнейших работ П.-О. Ренуара – «Обнаженная» и «Портрет Жанны Самари». 

Важно, что вместе с копиями в интерьере находится и оригинальная работа Ю. Панцырева – натюрморт «Сирень» (1984). И еще, конечно, важными в его становлении были бесконечные беседы с Н.А. Пластовым – одним из самых умных художников и поистине европейски образованным человеком своего времени...

Ю. Панцырев, по унаследованной от советской эпохи «табели о рангах», – не «народный» художник, но он художник народный – искренне любимый и почитаемый самым разным зрителем. К тому же, он – художник «музейный», переложивший впечатления и опыт созерцания произведений мирового искусства на современный и во многом создаваемый им самим оригинальный живописный язык, сохраняющий стиль, дух и эстетику музея в современном (в том числе и массовом! – отрешимся же от традиционного снобизма) сознании. 

Многие работы Юрия Панцырева, казавшиеся раньше случайными, словно не вписывающимися в общий контекст, подобно драгоценным винам, со временем обретают ценность, в них становится очевиден артистизм, профессиональный блеск. Зрелому мастеру свойственно понимание своих целей и задач, умение беспристрастно оценивать искусство своих предшественников и учителей: «Веласкес был придворным художником жестокого короля Филиппа IV, Ван Дейк рисовал портреты Карла I, Гольбейн – Генриха VIII, но судят о них не по тому, какому режиму они служили, а по таланту», – говорит художник. И, кажется, ему близка мудрая пушкинская формула: Не дорого ценю я громкие права... Иная, лучшая, потребна мне свобода: Зависеть от царя, зависеть от народа – Не все ли нам равно? Бог с ними. Никому Отчета не давать, себе лишь самому Служить и угождать; для власти, для ливреи Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи; По прихоти своей скитаться здесь и там, Дивясь божественным природы красотам, И пред созданьями искусств и вдохновенья Трепеща радостно в восторгах умиленья. Вот счастье! Вот права...

Кандидат филологических наук, профессор МГАХИ имени В.И. Сурикова Татьяна Пластова.